В Алматы, как и в других цивилизованных городах, есть разные такси, в том числе Убер и Яндекс. Но большинство граждан предпочитают останавливать машины прямо на улице – просто поднять руку, стоя на краю проезжей части. Здесь это называется «ловить с берега». Я лично предпочитаю такси вызывать, но иногда надо прямо здесь и сейчас, так что я несколько раз участвовал в этой забаве. В первый раз я был удивлен настолько, что решил, что я что-то говорю или делаю неправильно. Ловля с берега происходит так: вы поднимаете руку, и тот час же несколько (может быть до четырех - пяти) машин берут вправо и становятся к вам в очередь – каждый в надежде, что предыдущий вас не возьмет. Водитель, чья очередь проверить вашу удачу (именно вашу, а не его!), открывает окно и ждет. Никакого «здрасьте» или иного знака, что он вас видит, нет, он просто смотрит на то место, где вы стоите. Вы говорите, куда вам надо. Если вы не угадали, то есть водителю не по пути, происходит следующее: он уезжает. Именно так, он просто уезжает с видом, что ему, наверное, просто показалось, что кто-то там был – не глядя на вас и даже не закрывая окно, он просто продолжает нечаянно прерванное движение. Вы для него, как Алоизий Могарыч – «раз, и нету его, и, прошу заметить, не было ". Когда я впервые оказался Могарычем, я подумал, что, возможно, я сделал какое-то движение или жест, невинные для меня, но оскорбительные для тонкой восточной души водителя. Но нет, - пояснили мне знающие люди, - это просто норма, зачем водителю тратить свое внимание на человека, с которым ему не по пути. Ну…, в принципе, … да… Если же вам повезло совпасть с водителем по направлению, то начинается второй тур угадывания: вы должны назвать сумму. Сам факт того, что вы прошли во второй тур, никак не отмечен – это вам не «Поле чудес» или «Кто хочет стать миллионером», где такое событие отмечают фанфарами и аплодисментами, нет, этот факт определяется просто тем, что водитель все еще здесь. Он продолжает молчать, глядя на то же место, что и в первом туре, где, по случайному совпадению, стоите вы, и ждет. Ваш ход – вы должны назвать сумму, предлагаемую вами за поездку. Если вы не угадали – ваше участие в игре заканчивается так же, как и в случае неудачи в первом туре – водитель уезжает с полным «игнором», он занятый человек. А вы - Могарыч. На таком этапе я тоже побывал: однажды, пройдя первый тур, я молча ожидал естественного, на мой взгляд, предложения со стороны «продавца» - «это стоит столько-то». Однако, водитель тоже молчал. Так мы молчали, вперившись друг в друга полными достоинства взглядами. В конце концов водитель намекнул: «И чё». Именно так, этими словами и без вопросительного знака, не вопрос задавая, а подсказывая, как суфлер. «Пятьсот» - назвал я несколько заниженную, как и положено на свободном рынке, сумму, чтобы было вокруг чего поторговаться. Все, Могарыч. Водитель уехал, а вокруг меня еще некоторое время витало оставленное им облако сожаления о потерянном времени.
Я стоял, с удивлением отмечая это чувство: вот, вроде, я – покупатель, а он – продавец, сделка не состоялась, а такое чувство, что сожалеть об этом должен я, а не он, хотя его еще не известно, когда остановят, а ко мне уже подъезжает следующий. Такой вот тонкий постоянный обряд, видимо, помогающий водителям, не снисходящим до торга, поддерживать неугасающим чувство собственного достоинства. А пассажиры что – им проще, им бы доехать. Не угадал здесь – угадаю там, мы не гордые. Впрочем, бывают исключения.
Однажды я, после удачного второго тура, ехал на таком вот пойманном с берега такси. Такси с берега отличается от обычного еще и тем, что в нем, кроме вас, могут быть и другие пассажиры, севшие в машину как до, так и после вас. В том, в котором ехал я, уже сидела женщина на переднем сиденье, похоже, жена водителя, поэтому я сел назад. Через некоторое время поездки у нас появилась еще одна пассажирка.
Я увидел ее издалека: высокая стройная красивая молодая женщина казахской внешности стояла на краю дороги и ловила такси. При этом было совершенно очевидно, что она вообще «из другого болота»: во-первых, модно и дорого одета, что не характерно для большинства относительно небогатого населения, аккуратной укладкой, красивыми серьгами и прочими атрибутами состоятельной женщины, для которой такси – это последний вариант, а уж ловля его с берега – просто крайние обстоятельства жизни типа внезапной поломки «Бентли» с водителем. Но что еще больше выдавало эти крайние обстоятельства – это просто исходящее от нее неприятие этого мира, в котором она оказалась совершенно случайно, в котором вот эти вот грязные машины, пыльные дороги, непонятные люди и вообще все очень неприятное и незаслуживающее ее компании. Это неприятие проявлялось во всем: в том, как она поднимала руку, как отворачивалась, когда машины проезжали мимо и как поворачивалась вновь, в ожидании этого неизбежного события, когда ей придется еще и сесть в одну из этих машин и сидеть близко с этими людьми. С машиной перед нами ей не повезло, водитель удалился вместе со своим достоинством, она еще продолжала излучать свое отношение к нему, когда подъехали мы. Конкурс проходил на казахском, так что я не мог принять участие даже в виде зрителя. Хотя я был абсолютно уверен, что претендентка не только знает русский, но он является для нее основным языком. На втором туре она, не искушенная в ценах на такси с берега, видать, назвала такую сумму, что выигрыш был бы обеспечен, наверное, даже если бы в машине не было свободных мест. Но место было – на заднем сиденье рядом со мной. Я заблаговременно подвинулся влево, так что дама не заметила меня сразу и, видимо, рассчитывала, что хотя бы будет сидеть сзади одна. Надо было видеть ее лицо, когда, садясь, она обнаружила там меня, радостно смотрящего на нее с готовностью поприветствовать. Дама бросила на меня взгляд, призванный напомнить мне о моем месте в этом мире вообще и предостеречь от резких движений, так что с приветствием я решил повременить. Первые минуты две пути дама, которую я, вспомнив сказку из детства, прозвал про себя Базелюрой, еще пыталась напугать этот мир своим присутствием и заставить встать на задние лапы, но кроме меня никто ее флюидов не чувствовал, даже находящиеся в машине водитель с женой – они молчали точно так же, как и раньше. Тогда Базелюра достала из кармана телефон, уж не знаю какой модели, но весь уделанный блестящими камушками по краям чехла, и принялась разговаривать – опять же на казахском, хотя сначала произнесла чисто русское «алло», – с неизвестным достойным собеседником. Телефон она держала у левого уха, то есть с моей стороны, видимо, чтобы я мог окончательно убедиться в разности наших весовых категорий и положений в пищевой цепочке. У меня, между прочим, тоже «с собой было» - в сумке находился мой лаптоп, хоть и без бриллиантов и не самой последней марки, но вполне приличный аппарат от хьюлетт паккард с современными процессором и жестким диском, я даже представил, как я достаю его и тоже прикладываю к уху, и это меня развеселило. Мое веселье не осталось незамеченным: Базелюра выпустила очередной залп презрения к окружающей ее пошлости и лично ко мне, яркому ее представителю. Ее отношение было искренним – она не сидела, развалясь, а старалась как можно меньшей площадью соприкасаться с этой ужасной действительностью, флюиды ненависти и отвращения заполнили нашу машину и уже выпирали наружу: водитель соседней машины, привлеченный яркой внешностью нашей Горгоны, тут же поплатился за эту наглость, получив оплеуху презрения, доставленную одним взглядом. Он тут же отвел глаза, как-то сжался за рулем и стал смотреть вниз, на свои ботинки, наверное, тихонько поскуливая. Впрочем, Базелюра счастьем тоже не светилась, было видно, как ей тяжело отбиваться от этого наглого недостойного мира. Наш водитель остановился в пункте моего назначения на краю дороги. Я посмотрел на Базелюру, давая понять, что мне надо выйти - о выходе через левую дверь не могло быть и речи, машины проносились в пятнадцати сантиметрах на огромной скорости. Базелюра совершенно очевидно поняла мой намек, но продолжала говорить, как будто бы меня там вообще не было. Тогда я вклинился в ее разговор и спросил: «Вы меня выпустите или мне через Вас перелезть?». Она посмотрела на меня выпученными глазами с видом «оно еще и разговаривает» и продолжала свой разговор без намека на движение. Тогда я привстал, намереваясь начать свой перевал через препятствие. Тут Базелюра запаниковала, открыла дверь и ринулась наружу. От спешки она не скоординировала свои действия, зацепилась туфлей за порог машины и вывалилась из нее как куль, приземлившись на четвереньки, ко мне, пардон, задом. Понятно, что такой кульбит не входил в ее планы, а уж конечная поза и подавно. Но что самое странное – Базелюра продолжала стоять в этой позе и не делала попытки подняться. Я осторожно вышел из машины, едва не оседлав ее, что, конечно, стало бы последней каплей в этом океане… Внезапно я всей кожей ощутил смену климата – вместо только что окружавшей меня огненной ненависти в воздухе теперь висело тяжелое облако страдания, вызванного, видимо, таким не триумфальным финалом. Она продолжала стоять, не двигаясь и глядя прямо перед собой. Проследив за ее взглядом, я увидел причину ее неподвижности: на дне проходящей вдоль дороги довольно глубокой – сантиметров пятьдесят – сточной канаве, называемой «арык», лежало последнее звено этой цепи ее сегодняшних неудач - ее телефон. Он лежал экраном вниз, а из его чехла исчезли два камешка, и теперь на их месте красовались две неаккуратные дырки с оборванными краями. Базелюра, видимо, металась в выборе – гордо подняться или нырять за телефоном в канаву прямо из исходной позиции. Флюиды страдания и боли – она, похоже, еще и сильно ударилась, - исходили от нее огромными волнами. Мне ее стало так жалко, что я еле удержался от того, чтобы погладить ее по голове, как собаку. Желая хоть как-то ее успокоить, я спрыгнул в арык и достал ее телефон. Я протянул его ей, радостно сообщив, что экран даже не поцарапался – вот, дескать, как Вам повезло. Я держал телефон перед ней, осторожно, чтобы не спугнуть, как будто пытался накормить с руки пугливое дикое животное. Базелюра стала вставать, отказавшись от моей поддержки в виде протянутой руки, но телефон все же взяла. Колено было сильно поцарапано и кровоточило, было видно, что ей больно. Я достал носовой платок и протянул ей. Она стала садиться в машину, игнорируя мою щедрость. Ее колени почти упирались в спинку переднего кресла. Я еще раз протянул ей платок: «Возьмите», - сказал я, - «просто прикройте рану». И добавил: «Пожалуйста». Она уже потянулась к ручке двери, чтобы захлопнуть ее, но остановилась на секунду, взяла платок и тихо сказала по-русски: «Спасибо». Дверь захлопнулась, машина тут же тронулась, влилась в общий поток и исчезла.
*На фото, конечно, не она, но очень похожая на нее модель.