Несмотря на почтенный возраст моего отца, 100-летний юбилей которого, - если бы он был жив, - мы бы сегодня пышно отмечали, еще многие его помнят, я в этом уверен. Это особенность профессии. Если ты учитель, то после тебя остаются ученики. Это как дети, но только их много и они появляются в любом твоем возрасте. Некоторые из них тебя помнят, некоторые помнят долго. А если ты хороший учитель, то тебя многие помнят долго. Так что моего отца еще многие помнят. Он был педагог и психолог, я уверен, просто высшего разряда. И уверен я в этом не из-за званий и должностей, которые он занимал, и даже не из-за многочисленных восторженных отзывов, которые я слышал от его студентов и коллег, а потому, что я лично убеждался каждый день в том, что эти науки живут в нем, что каждое его действие не то что являлось бы следствием этой науки, а просто ее частью, где может быть даже трудно было бы отделить причину от следствия, настолько это было естественно сплетено. Конечно, тогда, в детстве, я об этом не думал, но зато понимаю это сейчас. Это проявлялось во всем, в любом его взаимодействии с нами присутствовали и главенствовали научные подходы, это всегда были эксперименты и практические приемы, но - еще раз - не как инструменты, а как часть его самого.
И несмотря на всю эту пропитанность наукой и ее ежедневное проявление, самое осязаемое влияние отца на меня никак с ней не связано. Отец, конечно, задумывался о моем будущем и делал много попыток найти мне занятие, которое бы мне понравилось и в будущем могло бы стать моей профессией. Причем искал он, как водится, среди тех тем, которые ему самому были интересны, и о которых, он, возможно, сожалел, как о нереализованных мечтах. Я отлично помню, как он водил меня в лабораторию, где его студенты учили меня паять и делать какие-то радио-чудеса, отец хотел, чтобы я полюбил это дело. Это был одно из скучнейших занятий, которые я помню. Одно наматывание проволоки на какой-то графический или типа того стержень чего стоило. Я наматывал проволоку как попало, это было некрасиво, и, кажется, плохо влияло на качество работы конечного изделия, я даже не помню, что это было.Отец, конечно, хотел, чтобы я выполнял работу аккуратно, не торопясь, чтобы каждое кольцо проволоки ложилось ровно и рядом с предыдущим… Сейчас, на 7-м десятке, я вполне бы с этим справился и, наверняка, даже получил бы удовольствие как от еще одной формы медитации. Но тогда это было просто невыносимо. Отец продолжал искать. Я прошел через фотографию, выжигание, игру на фортепьяно, спорт, шахматы и много еще чего. Не думаю, что все это предполагалось сделать моей профессией, скорее всего, со многим из этого отец знакомил меня как с занятиями, которые могут понравиться и приносить удовольствие.
Среди таких занятий было “делание всего своими руками”. Отец это обожал, и часто привлекал меня в качестве помощника, хотя основной целью, наверняка, было приобщить меня к этому делу, - какой из меня был помощник? Не думаю, что отец предполагал, что я стану водопроводчиком, или электриком, или столяром. Просто ему это нравилось, и он наверняка хотел меня с этим познакомить, чтобы у меня было такое любимое дело. И оно мне действительно понравилось. Со временем я стал уже по своей инициативе делать всякие полки и шкафчики из подручного матриала. Я понимаю сейчас природу этого интереса - это возможность такого полного цикла: ты видишь проблему, ты сам придумываешь решение и сам его воплощаешь. Не берешь в магазине универсальное решение, которое в основном подходит многим, но на все 100% - никому, а делаешь сам, и никто не вмешается в этот процесс и не испортит всю идею своими руководящими указаниями. Это отлично хобби, которое со мною всю жизнь, здесь отец угадал. Но он не знал, что этим он подарил мне гораздо больше чем хобби.
Почти в 50 лет я переехал в Австралию. Это как переехать на Марс - ничего общего с предыдущей жизнью. Я нисколько не волновался за то, на что мы будем жить. К тому времени я был бизнес-менеджером с большим опытом и хорошим базовым образованием, так что что уж без работы я не останусь, был уверен я. Мне понадобилось более 5 лет, чтобы понять, что не только работу менеджера, но и вообще никакую работу я тут не найду. Я думаю, я понимаю сейчас основные причины, но не хочу на этом останавливаться. Деньги к тому времени кончились, перспектива рисовалась мрачной. Чтобы как-то зарабатывать, я начал таксовать на Убере. Отличное занятие, мне всегда нравилось водить машину, чему меня, конечно, тоже научил отец. Он и сам любил водить машину, и даже, - знаю это от мамы, - хотел когда-то работать в такси. Скорее всего, наверное, просто теоретически, но все же. И я его понимаю - это очень простая работа, особенно когда твой таксопарк - Убер. И простота здесь играет главную роль не в том смысле, что ничего особенного не надо уметь, а в том, что ты совершенно свободен. Тебе не надо думать ни о прошедших днях, ни о будущих, вся эта работа - вот сейчас. Ты по-настоящему свободен. Но было одно “но” - я не мог ездить столько часов, сколько надо было, чтобы заработать на необходимые расходы. Уже после 8-9 часов работы внимание становилось не то, чувствовалась усталость (наверное, уже и возраст сказывался), ответственность за пассажиров требовала остановиться. Над было искать что-то другое.
Я занялся “хэндименством” - предлагал свои услуги по “деланию своими руками”. Тоже вполне распространенное здесь занятие, но с очень нестабильным и непредсказуемым доходом. Постепенно я пришел к своему давнему хобби и стал делать корпусную мебель по индивидуальному заказу. Причем я делаю самую творческую часть - маркетинг, дизайн и прочее, а техническую часть - нарезание панелей - просто заказываю на фабриках. Все этапы работы мне очень нравятся, и, что самое удивительное, именно в этой работе пригодились все - ну просто все! - навыки и знания, которые я получил раньше, вплоть до юриспруденции! У меня теперь моя маленькая компания, в которой кроме меня еще 3-4 человека, помогающих мне при установке. Все хорошо. Странно, но именно теперь, спустя лет 10, меня почему-то стали находить работодатели по моим прежним резюме и предлагать работу, уже получил 2 таких предложения. Отказался, не раздумывая. Я даже не могу представить себя сейчас в офисе, в костюме и галстуке, на каком-нибудь очередном мутном совещании, не говоря уже о наличии начальников… Сейчас моя обычная одежда - рабочая: шорты, жилетка, ботинки. Моя машина - вэн (микроавтобус), который я сам переоборудовал для своей работы. Мой ланч состоит из очень простой пищи (я тут еще и мясо перестал есть) и происходит не в душном кафе-ресторане с ножом и вилкой, а где-нибудь на траве в открытом поле или под эвкалиптом, в компании моих коллег и разных птиц, требующих банкета. Все очень хорошо. Иногда я думаю, что я вообще не тем занимался раньше, но, наверное, просто всему свое время.
В моем детстве отец рассказывал мне две притчи - про орла и про рыбака. Про рыбака, наверное, все знают, это когда один рыбак поймал рыбу, отдал ее сыну, и сын был сыт целый день, а второй рыбак дал сыну две рыбы, и тот был сыт два дня, а третий научил сына ловить рабу, и тот был сыт всю жизнь.
Знал бы отец, КАК пригодилось мне это умение и привитый им интерес. Не думаю, что он предполагал, что это может стать моей профессией и спасением, он просто делал то, что должен делать отец.
А еще была вторая притча: когда орел переносил 3-х своих птенцов по одному с затопляемого острова в море на берег. Вот несет он первого и спрашивает: “Ну что, сынок, будешь ты так же меня носить, когда я стану старым?” - “Да, папа, конечно буду”. И орел сбросил птенца в море. И со вторым то же самое. А третий сказал: “Я не знаю, буду ли я тебя носить, но я обещаю, что я так же, как ты,буду носить своих детей”.
Вот не знаю, дал ли я своим детям то, что защитит их и поможет, когда в этом будет нужда. Честно говоря, мне так не кажется. Но есть надежда - ведь и отец тоже не знал, что все так выйдет. Так что будем надеяться. Как говорил отец моей маме, когда она волновалась за наше будущее, “мы им дали все, что нужно, а с остальным они справятся сами”. Похоже, это так, и, вроде бы, наука тут совсем не причем.
Я думаю, это последние мои воспоминания об отце, о которых я рассказываю.
Сам я его всегда помню, своим детям и внукам иногда рассказываю, наверное, этого уже достаточно.
Вообще, жизнь отца была невероятно насыщенна, в бешеном темпе, всегда на максимуме, на всех этапах - от войны до семьи и науки.
Если вы захотите узнать об этом подробнее - прочитайте мою книгу о нем. Она называется "Война, любовь и психология".
Спасибо.